Бысь в Мунтьянской земли греческыя веры христианин воевода именем Дракула влашеским языком, а нашим диавол. Толико зломудр, яко же по имени его, тако и житие его. Приидоша к нему некогда от турьскаго поклисарие и, егда внидоша к нему и поклонишась по своему обычаю, а кап своих з глав не сняша, он же вопроси их: ‘Что ради тако учинисте, ко государю велику приидосте и такову срамоту ми учинисте?’. Они же отвещаша: ‘Таков обычай нашь, государь, и земля наша имеет’. Он же глагола им: ‘И аз хощу вашего закона потвердити, да крепко стоите’. И повеле им гвоздием малым железным ко главам прибити капы и отпусти их, рек им: ‘Шедше скажите государю вашему: он навык от вас ту срамоту терпети, мы же не навыкохом, да не посылает своего обычая ко иным государем, кои не хотят его имети, но у себе его да держит’. Царь же велми разсердити себе о том и поиде воинством на него и прииде на него со многими силами. Он же, собрав елико имеаше у себе войска, и удари на турков нощию, и множество изби их. И не возможе противу великого войска малыми людьми и възвратися.

И кои с ним з бою того приидоша, и начат их сам смотрити; кои ранен спреди, тому честь велню подаваше и витязем его учиняше, коих же сзади, того на кол повеле всажати проходом, глаголя: ‘Ты еси не муж, но жена’. А тогда, коли поиде на туркы, тако глагола всему войску своему: ‘Кто хощет смерть помышляти, той не ходи со мною, остани зде’. Царь же, слышав то, поиде прочь с великою срамотою, безчислено изгуби войска, не сме на него пойти.

Царь же поклисаря посла к нему, да ему дась дань. Дракула же велми почести поклисаря оного, и показа ему все свое имение, и рече ему: ‘Аз не токмо хощу дань давати царю, но со всем своим воинством и со всею казною хощу к нему ити на службу, да како ми повелит, тако ему служу. И ты возвести царю, как пойду к нему, да не велить царь по своей земли никоего зла учинити мне и моим людем, а яз скоро хощу по тебе ко царю ити, и дань принесу и сам к нему прииду’. Царь же, услышав то от посла своего, что Дракула хощет приити к нему на службу, и посла его почести и одари много. И велми рад бысь, бе бо тогда ратуяся со восточными. И посла скоро по всем градом и по земли, да когда Дракула пойдет, никоего ж зла никто дабы Дракуле не учинил, но еще и честь ему воздавали. Дракула же поиде, събрався с всем воиньством, и приставове царстии с ним и велию честь ему воздаваху. Он же преиде по земли его яко 5 дни, н внезапну вернуся, и начат пленити градове и села, и множьство много поплени и изсече, овых на колие сажаху турков, а иных на полы пресекая и жжигая, и до ссущих младенець. Ничто ж остави, всю землю ту пусту учини, прочих же, иже суть християне, на свою землю прегна и насели. И множьство много корысти взем, возвратись, приставов тех почтив, отпусти, рек: ‘Шедше повесте царю вашему, яко же видесте : сколко могох, толико есмь ему послужил. И будет ему угодна моя служба, и аз еще хощу ему тако служити, какова ми есть сила’. Царь же ничто ж ему не може учинити, но срамом побежен бысь.

И толико ненавидя во своей земли зла, яко хто учинит кое зло, татбу, или разбой, или кую лжу, или неправду, той никако не будет жив. Аще ль велики болярин, иль священник, иль инок, или просты, аще и велико богатьство имел бы кто, не может искупитись от смерти, и толико грозен бысь. Источник его и кладязь на едином мосте, и к тому кладязу и источнику пришли оутие мнози от многых стран, и прихождаху людие мнозии, пияху из кладязя источника воду, студена бо бе и сладка. Он же у того кладязя на пустом месте постави чару велию и дивну злату; и хто хотяще воду пити, да тою чарою пиет, на том месте да поставит, и, елико оно время пребысь, никто ж смеаше ту чару взяти. Единою же пусти по всей земли свое веление, да кто стар, иль немощен, иль чим вреден, иль нищ, вси да приидут к нему. И собрашась бесчисленое множьство нищих и странных к нему, чающе от него великиа милости. Он же повеле собрати всех во едину храмину велику, на то устроену, и повеле дати им ясти и пити доволно; они ж ядше и возвеселишась. Он же сам приде к ним и глагола им: ‘Что еще требуете?’. Они же вси отвещаша: ‘Ведает, государю, бог и твое величество, как тя бог вразумит’. Он же глагола к ним: ‘Хощете ли, да сотворю вас беспечалны на сем свете, и ничим же нужни будете?’. Они же чающе от него велико нечто и глаголаша вси: ‘Хощем, государю’. Он же повеле заперети храм и зажещи огнем, и вси ту згореша. И глаголаше к боляром своим: ‘Да весте, что учиних тако: первое, да не стужают людем и никто ж да не будеть нищь в моей земли, но вси богатии; второе, свободих их, да не стражут никто ж от них на сем свете от нищеты иль от недуга’.

Единою ж приидоша к нему от Угорскыя земли два латинска мниха милостыни ради. Он же повеле их развести разно, и призва к себе единого от них, и показа ему округ двора множьство безчисленое людей на колех и на колесех, и вопроси его: ‘Добро ли тако сътворих, и како ти суть, иже на колии?’. Он же глагола: ‘Ни, государю, зло чиниши, без милости казниши; подобает государю милостиву быти. А ти же на кольи мученици суть’. Призвав же и другаго и вопроси его тако же. Он же отвеща: ‘Ты, государь, от бога поставлен еси лихо творящих казнити, а добро творящих жаловати. А ти лихо творили, но своим делом въсприали’.

Он же призвав перваго и глагола к нему: ‘Да почто ты из монастыря и ис келий своея ходиши по великим государем, не зная ничто ж? А ныне сам еси глаголал, яко ти мучеетщи суть. Аз и тебе хощу мученика учинити, да и ты с ними будеши мученик’. И повеле его на кол посадити проходом, а другому повеле дати 50 дукат злата, глаголя: ‘Ты еси разумен муж’. И повеле его на возе с нечестием отвести и до Угорскыя земли.

Некогда ж прииде купець гость некы от Угорскыя земли в его град. И по его заповеди остави воз свой па улици града пред полатою и товар свой на возе, а сам спаше в полате. И пришед некто, украде с воза 160 дукат злата. Купец же иде к Дракуле, поведа ему изгубление злата. Дракула же глагола ему: ‘Пойди, в сию нощь обрящеши злато’. И повеле по всему граду искати татя, глаголя: ‘Аще не обрящется тать, то весь д ^оддр град погублю’. И повеле свое злато, нес, положити на возе в нощи и приложи един златой. Купец же въстав, и обрете злато, и прочет единою и дващи, обреташесь един лишний златой, и шед к Дракуле, глагола: ‘Государю, обретех злато, и се есть един златой не мой, лишний’. Тогда же приведоша и татя оного и с златом. И глагола купцю: ‘Иди с миром; аще бы ми еси не поведал злато, готов бых и тебе с сим татем на кол посадити’.

Аще жена кая от мужа прелюбы сътворит; он же веляще срам ей вырезати, и кожю содрати, и привязати ея нагу, и кожу ту на столпе среди града и торга повесити, и девицам, кои девьства не сохранят, и вдовам також, а иным сосца отрезаху, овым же кожу содравше со срама ея, и, рожен железен разжегши, вонзаху в срам ей, и усты исхожаше. И тако привязана стояше у столпа нага, дондеже плоть и кости ей распадутся иль птицам в снедь будет.

Единою же яздящу ему путем и узре на некоем сиромахе срачицю издрану худу и въпроси его: ‘Имаши ли жену?’. Он же отвеща: ‘Имам, государю’. Он же глагола: ‘Веди мя в дом твой, да вижю’. И узре жену его младу сущу и здраву и глагола мужу ея: ‘Неси ли лен сеял?’. Он же отвеща: ‘Господи, много имам лну’. И показа ему много лну. И глагола жене его: ‘Да почто ты леность имееши к мужу своему? Он должен есть сеяти и орати и тебе хранити, а ты должна еси на мужа своего одежю светлу и лепу чинити, а ты и срачици не хощеши ему учинити, а здрава сущи телом. Ты еси повинна, а не мужь твой: аще ль бы муж не сеял лну, то бы муж твой повинен был’. И повеле ей руке отсещи и труп ея на кол всадити.

Некогда ж обедоваше под трупием мертвых человек, иже на колие саженых, множьство бо округ стола его; он же среди их ядяше и тем услажашесь. Слуга ж его, иже пред ним ясти ставляше, смраду оного не моги терпети и заткну нос и на страну главу свою склони. Он же вопроси его: ‘Что ради тако чинишь?’. Он же отвеща: ‘Государю, не могу смрада сего терпети’. Дракула же ту и повеле его на кол всадити, глаголя: ‘Тамо ти есть высоко жити, смрад не можеть тебе дойти’.

Иногда ж прииде от угорскаго короля Маттеашя апоклисарь до него, человек не мал болярин, в лясех родом. И повеле ему сести с собою на обеде среди трупия того. И пред ним лежаше един кол велми дебел и высок, весь позлащен, и вопроси апоклисаря Дракула: ‘Что ради учиних сей кол тако? Повеж ми’. Посол же той велми убояся и глагола: ‘Государю, мнит ми ся тако: неки великий человек пред тобою согреши, и хо-щеши ему почтену смерть учинити паче иных’. Дракула же глагола: ‘Право рекд еси; ты еси велика государя посол кралевьскы, тебе учиних сей кол’. Он же отвеща: ‘Государю, аще достойное смерти соделал буду, твори еже хощещи. Праведный бо еси судия; не ты повинен моей смерти, но, аз сам’. Дракула ж расмияся и рече: ‘Аще бы ми еси не тако отвещал, воистину бы был еси на сем коле’. И почти его велми и, одарив, отпусти, глаголя: ‘Ты в правду ходи на поклисарство от великых государей к великым государем, научен бо еси с государьми великыми говорити, прочий же да не дерзнуть, но первое учими будуть, как им с государьми великими беседовати’. Таков обычай имеаше Дракула: отколе к нему прихождаше посол от царя или от короля неизящен и не умеаше против кознем кто отвещати, то на кол его всажаше, глаголя: ‘Не аз повинен твоей смерти - иль государь твой, иль ты сам. На мене ничто же рци зла. Аще государь твой, ведая тебе малоумна и не научена, послал тя есть ко мне, к великоумну государю, то государь твой убил тя есть; аще ль сам дерзнул еси, не научився, то сам убил еси себя’. Тако поклисарю учиняше кол высок и позлащен весь, и на него всаждаше, и государю его те речи отписоваше о прочими, да не шлет к великоумну государю малоумна и ненаучена мужа в посольство.

Учиниша же ему мастери бочкы железны; он же насыпа их злата, в реку положи. А мастеров тех посещи повеле, да никто ж увесть съделаннаго им окаанства, токмо тезоимениты ему диавол.

Некогда же поиде на него воинством король угорскы Маттеашь; он же поиде против ему, и сретеся с ним, и ударишась обои, и ухватиша Дракулу жива, от своих издан по крамоле. И приведен бысь Дракула ко кралю, и повеле его метнути в темницю. И седе в Вышеграде на Дунай выше Будина 12 лет. А на Мунтьянской земли посади иного воеводу. Умершу же тому воеводе, и краль пусти к нему в темницю, да аще восхощет быти воевода на Мунтианской земли, яко же и первие, то да латиньскую веру прииметь, аще ль же ни, то умрети в темницы хотеть.

Дракула же возлюби паче временнаго света сладость, нежели вечнаго и безконечнаго, и отпаде православия, и отступи от истинны, и остави свет, и приа тму. Увы, не возможе темничныя временный тяготы понести, и уготовася на бесконечное мучение, и остави православную нашу веру, и приат латыньскую прелесть. Крал же не токмо дасть ему воеводство на Мунтьянской земли, но и сестру свою родную дасть ему в жену, от нея же роди два сына. Пожив же мало яко 10 лет, и тако скончася в той прелести. Глаголют же о немь, яко, и в темници седя, не остася своего злаго обычая, но мыши ловя и приди на торгу докупая, и тако казняше их, ову на кол посажаше, а иной главу отсекаше, а со иныя перие ощипав, отпускаше. И научися шити и тем в темници кормляшесь.

Егда ж краль изведе его ис темници, и приведе его на Будин, и дасть ему дом в Пещи противу Будина, и еще у краля не был, случися некоему злодею уйти на его двор и съхранися. Гонящий же приидоша и начата искати и найдоша его. Дракула же востав, взем мечь свой, н скочи с полаты, и отсече главу приставу оному, держащему злодея, а злодея отпусти; прочий же бежаша и приидоша к биреву и поведаша ему бывшее. Бирев же с всеми посадникы иде ко кралю, жалуяся на Дракулу. Корол же; посла к нему, вопрашая: ‘Что ради таково зло учини?’ Он же тако отвеща: ‘Зло никое ж учиних, но он сам себе убил; находя разбойническы на великаго государя дом, всяк так погибнеть. Аще ли то ко мне пришел бы явил, и аз во своем дому нашел бы того злодея, или бы выдал, или просил его от смерти’. Кралю же поведаша. Корол же нача смеятися и дивитись его сердцю.

Конец же его сице: живяше на Мунтнанской земли, и приидоша на землю его турци, начаша пленити. Он же удари на них, и побегоша турци. Дракулино же войско без милости начата их сещи и гнаша их. Дракула же от радости възгнав на гору, да видить, како секуть турков, и отторгъся от войска; ближний его, мнящись яко турчин, и удари его един копнем. Он же видев, яко от своих убиваем, и ту уби своих убийць мечем своим 5, его же мнозими копии сбодоща, и тако убиен бысь.

Корол же сестру свою взят, и со двема сынми, в Угорскую землю на Будин. Един при кралеве сыне живет, а другий был у Варадинского бископа и при нас умре, а третьяго сына, старешпаго, Михаила тут же на Будину видехом, от царя турскаго прибег ко кралю; еще не женився, прижил его Дракула с единою девкою. Стефан же молдовскый з кралевы воли посади на Мунтьянской земли некоего воеводскаго сына, Влада именем. Бысь бо той Влад от младенства инок, потом и священник и игумен в монастыри, потом ростригся и сел на воеводство и женился, понял воеводскую жену, иже после Дракулы мало побил и убил его Стефан волосьскы, того жену понял. И ныне воевода на Мунтьянской земли Влад, иже бывы чернець и игумен.

В лето 6994 февраля 13 прежь писал, та же в лето 6998 генваря 28 в другье преписах, аз грешны Ефросин.